Синдром голландской болезни и структурная зависимость
Нигерия — это классический пример того, как огромные природные ресурсы могут вместо развития затормозить экономику. Страна десятилетиями живет в ловушке нефтяной зависимости, и выход из нее найти крайне сложно. Когда в 1970-х годах на мировом рынке выросли цены на нефть, Нигерия получила огромные денежные вливания. Казалось бы, это должен был быть золотой век. Но на практике деньги потекли не в производство, а в потребление и импорт. Национальная валюта, найра, резко укрепилась. Это сделало нигерийские товары дорогими для других стран, а импорт — дешевым для местных.
В результате некогда сильный сельскохозяйственный сектор, который обеспечивал страну экспортом какао, пальмового масла и арахиса, просто рухнул. Фермеры бросали поля, потому что продавать нефть было проще и выгоднее. Заводы закрывались, потому что не могли конкурировать с дешевым импортом. Экономика потеряла диверсификацию. Теперь, когда цена на нефть падает, Нигерия оказывается в уязвимом положении, потому что других источников дохода для покрытия бюджета просто нет. Это явление экономисты называют «голландской болезнью», и в Нигерии оно протекает в самой тяжелой форме.
Бюджет страны строится из расчета определенной цены за баррель. Как только рынок меняется, все планы рушатся. Правительство вынуждено занимать деньги или печатать их, что разгоняет инфляцию. За последние сорок лет ВВП на душу населения в Нигерии практически не рос, если не считать периодов временного роста цен на энергоносители. Это значит, что нефтяные богатства не дошли до обычных людей. Деньги оседали в узком кругу элиты, а инфраструктура и социальная сфера финансировались по остаточному принципу. Экономика стала монстром, который питается только одним ресурсом и не умеет ничего другого.
К тому же, нефтяной сектор создает мало рабочих мест по сравнению с остальной экономикой. Это капиталоемкая отрасль, где работают высококвалифицированные специалисты, часто иностранцы. Простой нигериец не может пойти работать на буровую платформу без специального образования. Поэтому миллионы молодых людей остаются без работы, несмотря на то, что страна продает миллиарды долларов нефти в год. Этот разрыв между доходами от экспорта и реальным благосостоянием населения и есть главная форма потери богатства. Потенциал страны был потрачен впустую из-за неправильной экономической политики, которая делала ставку только на нефть.
Еще один канал, через который утекает национальное богатство — это коррупция и неэффективное управление нефтяным сектором. Государственная нефтяная компания NNPC (Nigerian National Petroleum Corporation) долгое время была черным ящиком. Деньги за проданную нефть часто не доходили до казны. Аудиторские проверки показывали огромные расхождения в отчетах. Миллиарды долларов просто исчезали. Это происходит через сложные схемы с контрактами, перепродажей нефти по заниженным ценам связанным компаниям и откаты на всех уровнях. Когда государство не может точно сказать, сколько нефти было добыто и сколько за нее получено денег, говорить об управлении экономикой невозможно.
Коррупция, субсидии и кража crude oil
Отдельная история — это топливные субсидии. Долгое время в Нигерии бензин для населения продавался по ценам ниже рыночных. Идея была благородной — помочь бедным. Но на практике это превратилось в гигантскую схему по расхищению бюджетных средств. Нефтяные магнаты покупали бензин по госцене, а затем перепродавали его за границу или на черном рынке с огромной прибылью. Государство компенсировало им разницу в цене, тратя на это миллиарды долларов ежегодно. Эти деньги можно было вложить в больницы, школы или дороги. Вместо этого они обогащали небольшую группу дельцов. Попытки отменить субсидии всегда вызывали протесты, потому что люди привыкли к дешевому бензину, но сама система была изначально порочной.
Крупнейшей проблемой остается и масштабная кража сырой нефти прямо из трубопроводов. Это явление известно как «бункеринг». Протяженность трубопроводов в дельте Нигера огромна, и охранять их все невозможно. Организованные преступные группировки, часто в сговоре с военными и чиновниками, врезаются в трубы, качают нефть на танкеры и увозят ее за границу. По разным оценкам, Нигерия теряет от 100 до 400 тысяч баррелей в день. Это колоссальные суммы. Чтобы понять масштаб: это как если бы каждый день исчезал целый нефтеперерабатывающий завод. Эти потери напрямую бьют по экономике, уменьшая экспортную выручку.
Кроме того, совместные предприятия с иностранными компаниями вроде Shell, Chevron и Total часто работают неэффективно. Государственная доля в этих проектах часто не оплачивается вовремя, что приводит к снижению добычи. Иностранные компании, в свою очередь, стараются вывезти прибыль как можно быстрее, репатриируя дивиденды, а не реинвестируя их в нигерийскую экономику. Налоговая система в этой сфере тоже далека от идеала. Множество льгот и договоренностей, заключенных в прошлом, позволяют корпорациям платить меньше, чем они должны. В итоге, даже при высоких мировых ценах, реальная польза для бюджета Нигерии оказывается гораздо ниже потенциальной.
Потеря богатства — это не только украденные деньги. Это еще и уничтожение среды, которая могла бы приносить доход. Дельта реки Нигер — это сердце нефтяной промышленности, но она же и самая пострадавшая территория. Десятилетия разливов нефти сделали землю и воду непригодными для жизни. Рыба в реках погибла, сельскохозяйственные поля пропитаны нефтепродуктами. Местные жители, которые раньше жили за счет рыбалки и фермерства, лишились средств к существованию. Это прямое экономическое обнищание миллионов людей. Компенсации от компаний платятся редко и в малых размерах. Очистка территорий часто проводится формально, что лишь усугубляет ситуацию.
Экологический ущерб и упущенные возможности
Загрязнение окружающей среды ведет к росту заболеваний, снижению продолжительности жизни и росту расходов на медицину, которых государство и так не может покрыть. Больные люди не могут работать эффективно, производительность труда падает. Получается замкнутый круг: нефть приносит деньги, но её добыча уничтожает другие сектора экономики и ухудшает качество человеческого капитала. Восстановление экосистемы дельты потребует десятки миллиардов долларов, которых у Нигерии нет. Это скрытый долг, который страна оставляет будущим поколениям.
Еще один аспект упущенных возможностей — это сжигание попутного газа. При добыче нефти на поверхность вместе с ней выходит огромное количество природного газа. В Нигерии его не собирают и не используют, а просто сжигают на факелах, так как это проще и дешевле, чем строить инфраструктуру для переработки. Эта практика, называемая газовым факелингом, продолжается годами, несмотря на обещания властей её прекратить. Сжигаемый газ — это буквально деньги, которые улетают в трубу. Этого газа хватило бы, чтобы обеспечить электричеством весь регион и даже экспортировать его.
Отсутствие надежного электроснабжения — это главный тормоз для любой несырьевой экономики в Нигерии. Фабрики и заводы вынуждены работать на дорогих дизельных генераторах, что делает их продукцию неконкурентоспособной. Если бы попутный газ использовался для выработки электроэнергии, ситуация могла бы измениться. Но этого не происходит. Инфраструктура не строится, а старые трубопроводы ржавеют и протекают. В итоге Нигерия теряет не только ресурс, который могла бы продать, но и шанс развить собственную промышленность. Богатство сгорает в атмосфере, загрязняя воздух, а экономика продолжает топтаться на месте, полностью завися от колебаний цен на одну лишь сырую нефть.
Данная статья носит информационный характер.