Теологический фундамент сопротивления: концепция «Трех клятв» и запрет на приближение Избавления
Фигура рабби Йоэля Тейтельбаума, известного как Сатмарский ребе, занимает уникальное и монументальное место в истории еврейской мысли двадцатого века. Его бескомпромиссная позиция в отношении сионизма и создания государства Израиль часто воспринимается поверхностно как политический протест или простое следование консервативным традициям, однако в действительности она базируется на глубочайшей и сложной теологической системе. В основе мировоззрения Тейтельбаума лежит фундаментальная интерпретация талмудического трактата Ктубот (111а), где приводятся так называемые «Три клятвы». Согласно этому тексту, Бог взял с еврейского народа и народов мира клятвы, определяющие существование евреев в изгнании (Галуте). Суть этих обязательств сводится к следующему: евреи не должны массово подниматься в Землю Израиля силой («стеной»), они не должны восставать против народов мира, среди которых живут, а народы мира, в свою очередь, не должны порабощать евреев «слишком сильно». Для Сатмарского ребе эти клятвы были не аллегорией или агадическим сказанием, а строжайшим галахическим (законодательным) запретом, нарушение которого влечет за собой катастрофические метафизические последствия.
В своем главном труде «Вайоэль Моше», ставшем манифестом антисионистской ортодоксии, рабби Тейтельбаум скрупулезно доказывает, что любая попытка создать еврейский суверенитет в Палестине до прихода Мессии является прямым нарушением Божественной воли. С его точки зрения, Галут — это не просто географическое рассеяние или отсутствие политической независимости, а духовное состояние, декретированное Свыше как искупление грехов. Попытка выйти из этого состояния собственными руками, используя политические, военные и дипломатические инструменты, рассматривается им как «форсирование конца» (дхикат ха-кец). Это действие приравнивается к бунту против Царя Небесного, поскольку сионисты, по мнению ребе, пытаются узурпировать прерогативу Бога, Который единственный имеет право положить конец изгнанию через чудесное, сверхъестественное Избавление (Геулу). Таким образом, создание государства Израиль для него было не чудом спасения, а актом величайшей ереси, подрывающим сами основы веры в Божественное провидение.
Аргументация Тейтельбаума идет дальше простого запрета на политическую активность. Он утверждал, что само понятие «еврейский народ» неразрывно связано с Торой. Евреи стали народом только при получении Торы на горе Синай, и их национальная идентичность не может существовать в отрыве от соблюдения заповедей. Сионизм же, как секулярное национальное движение, возникшее в Европе под влиянием идей национализма и просвещения, предложил альтернативное определение еврейства, основанное на земле, языке и культуре, но лишенное обязательного религиозного компонента. Для Сатмарского ребе это было равносильно идолопоклонству (авода зара). Он считал, что подмена святой цели (служения Богу) на земную цель (построение государства) является формой коллективного духовного самоубийства. В его теологии сионизм представлял собой гораздо большую опасность для еврейской души, чем ассимиляция или преследования, так как он подделывал саму суть иудаизма, превращая его из религии Откровения в форму этнического национализма.
Особое внимание в своих трудах ребе уделял вопросу использования иврита и святых символов. Возрождение иврита как разговорного языка для повседневных нужд он считал осквернением «Лошон Кодеш» (Святого языка). Использование библейских понятий для оправдания светской политики государства Израиль вызывало у него резкое отторжение. Он утверждал, что даже если бы государство было создано полностью религиозными людьми и управлялось по законам Торы, оно все равно было бы запрещено из-за нарушения «Трех клятв». Однако тот факт, что государство было основано преимущественно секулярными социалистами, открыто отвергавшими власть раввинов и традиции предков, служил для него лишь дополнительным, хотя и мощным, подтверждением дьявольской природы всего предприятия. В его глазах успех сионистов был не благословением, а тяжелым испытанием (нисайон), посланным Свыше, чтобы проверить верность остатка Израиля истинной вере в условиях, когда ложь торжествует и кажется спасением.
Важно понимать, что позиция Тейтельбаума не была продиктована ненавистью к евреям, живущим в Святой Земле. Напротив, он организовывал огромную благотворительную помощь для жителей Иерусалима и Бней-Брака, но при условии, что эти средства не будут проходить через государственные каналы и что получатели не будут признавать легитимность сионистского режима. Он проводил четкое различие между «Эрец Исраэль» (Землей Израиля) как святыней, где заповедано жить и молиться, и «Мединат Исраэль» (Государством Израиль) как политической структурой. Любовь к земле и народу в его философии требовала полного отвержения государства, которое, по его убеждению, подвергает физической и духовной опасности всех евреев мира, провоцируя антисемитизм и вызывая Гнев Небес своим существованием.
Интерпретация истории, Холокост и секулярная природа израильского общества
Одной из самых сложных и болезненных тем в наследии Джоэла Тейтельбаума является его теологическое осмысление Холокоста (Шоа) в контексте сионизма. В то время как большинство еврейских мыслителей после Второй мировой войны видели в создании Израиля ответ на ужасы нацизма или утешение после трагедии, Сатмарский ребе выдвинул радикально иную, пугающую многих концепцию. В своей книге он с тяжелым сердцем пишет о том, что Холокост стал прямым следствием нарушения «Трех клятв» и распространения сионистской идеологии. Согласно его логике, сионисты, начав массовую иммиграцию и требуя суверенитета, нарушили баланс отношений с народами мира и «форсировали конец», что лишило еврейский народ особой Б-жественной защиты, существовавшей в изгнании. Он утверждал, что попытка взять судьбу в свои руки вывела евреев из-под покрова сверхъестественного попечения и подвергла их жестоким законам естественной истории, где малый народ беззащитен перед хищниками.
Эта позиция вызвала бурю критики и непонимания даже в ортодоксальном мире, однако для последователей Сатмара она является ключом к пониманию истории XX века. Ребе обвинял сионистских лидеров не только в метафизической вине, но и в конкретных действиях во время войны. Он указывал на случаи, когда сионистское руководство, по его мнению, отдавало приоритет спасению молодых и здоровых пионеров для строительства государства, пренебрегая спасением традиционных религиозных евреев диаспоры. Тейтельбаум считал, что само существование сионистского движения провоцировало антисемитизм Гитлера, давая нацистам повод рассматривать евреев не как религиозное меньшинство, а как враждебную политическую нацию. Эта суровая риторика была направлена на то, чтобы разрушить ореол «спасителей», который создали вокруг себя основатели Израиля, и показать, что истинное спасение возможно только через покаяние и возвращение к строгому соблюдению заповедей, а не через танки и политические декларации.
Критика секулярного характера государства Израиль занимала центральное место в его проповедях. Ребе видел в израильской системе образования, армии и культуре мощнейший механизм секуляризации («шмад» — духовное уничтожение). Он предупреждал своих хасидов, что духовная ассимиляция внутри еврейского государства опаснее, чем ассимиляция в Америке или Европе. В диаспоре еврей чувствует себя чужаком и строит стены для защиты своей идентичности, тогда как в Израиле, говоря на иврите и живя среди евреев, он может легко забыть о Торе, полагая, что само проживание в стране делает его полноценным евреем. Тейтельбаум называл израильскую демократию и законодательство, не основанное на Галахе, «смесью добра и зла», которая запутывает праведников. Он запрещал своим последователям участвовать в выборах в Кнессет, принимать государственное финансирование для школ (йешив) и каким-либо образом признавать символику государства, считая любое сотрудничество легитимацией греховного режима.
Сатмарский ребе также категорически отвергал аргумент о том, что государство Израиль является «началом роста нашего Избавления» (Атхалта де-Геула), как утверждали религиозные сионисты (Мизрахи). Он доказывал, что настоящее Избавление не может происходить через грешников и безбожников. Если процесс возглавляют люди, не соблюдающие субботу и не верящие в Божественность Торы, это, по его мнению, не может быть процессом от Бога. Напротив, он рассматривал успехи израильской армии, такие как победа в Шестидневной войне 1967 года, как величайшее испытание тьмой. В то время как весь еврейский мир пребывал в эйфории, видя в этом явное чудо, Тейтельбаум опубликовал трактат «Аль ха-Геула ве-аль ха-Тмура» («Об Избавлении и о Подмене»), где объяснял, что эти победы — козни Сатаны, призванные ослепить евреев гордыней и убедить их в правильности пути «силой руки моей», окончательно отвратив их от веры в Бога.
Его бескомпромиссность распространялась и на религиозные партии, входящие в правительство Израиля, такие как «Агудат Исраэль». Ранее будучи близким к кругам Агуды, после создания государства он порвал с ними, обвинив в коллаборационизме. Он считал, что участие религиозных евреев в коалициях и получение министерских портфелей делает их соучастниками всех действий секулярного правительства, включая нарушение субботы на государственном уровне, призыв девушек в армию и проведение археологических раскопок на могилах. Для Тейтельбаума чистота идеологии была важнее политических выгод или финансовых дотаций. Он создал автономную инфраструктуру кашрута, образования и судов, полностью независимую от израильского раввината, чтобы продемонстрировать возможность и необходимость существования «чистого еврейства» даже на Святой Земле, но вне рамок сионистского государства.
Наследие Сатмара сегодня: изоляционизм и процветание вопреки мейнстриму
После кончины рабби Йоэля Тейтельбаума в 1979 году многие предрекали упадок его идеологии, полагая, что она не выдержит проверки реальностью процветающего Израиля. Однако произошло ровно обратное. Сатмарский хасидизм не только не исчез, но и превратился в одну из самых многочисленных, богатых и влиятельных групп в ортодоксальном мире. Центры Сатмара в Вильямсбурге (Бруклин), Кирьяс-Джоэле (штат Нью-Йорк) и других местах стали бастионами антисионистской идеологии. Последователи ребе продолжают строго придерживаться его заветов: они не голосуют на израильских выборах, не берут денег от «сионистского образования» (ха-йешут ха-ционит), не посещают Стену Плача (поскольку она была освобождена сионистской армией и превращена в национальный символ) и говорят исключительно на идише, сохраняя иврит только для молитвы. Этот феноменальный рост подтверждает жизнеспособность идеологии Тейтельбаума, которая предлагает четкую, черно-белую картину мира, защищающую общину от влияний современности.
Влияние трудов «Вайоэль Моше» выходит далеко за пределы собственно Сатмарского двора. Идеология Тейтельбаума сформировала мировоззрение Эда Харедит — Высшего раввинского суда в Иерусалиме, объединяющего множество антисионистских групп. Хотя некоторые экстремистские группы, такие как «Нетурей Карта», идут дальше Сатмара, вступая в контакты с врагами Израиля (что сам Тейтельбаум не всегда одобрял, предпочитая пассивное сопротивление и игнорирование, а не активное политическое пособничество врагам), основной костяк антисионистского ультраортодоксального мира опирается именно на теологические конструкции Сатмарского ребе. Его аргументы заставляют даже умеренных харедим (ультраортодоксов) постоянно оправдываться и корректировать свои позиции, чтобы не выглядеть «слишком сионистскими» в глазах ревнителей традиции.
Современные лидеры Сатмара продолжают риторику своего основателя, адаптируя её к новым реалиям. Они утверждают, что постоянные войны, террор и внутренняя нестабильность в Израиле являются доказательством правоты Йоэля Тейтельбаума: государство, созданное против воли Творца, не может принести мир и безопасность. Они указывают на глубокий раскол в израильском обществе, на борьбу за соблюдение субботы и вопросы гиюра как на свидетельство того, что секулярный сионизм и иудаизм несовместимы. Сатмарская община вкладывает огромные средства в поддержку своих единомышленников в Израиле, создавая «государство в государстве» с собственной системой социального обеспечения, чтобы религиозные евреи могли жить в Святой Земле, не завися от «сионистских шекелей».
Парадокс наследия Джоэла Тейтельбаума заключается в том, что его яростный антисионизм стал одним из факторов сохранения еврейской идентичности в диаспоре. Создав мощную идеологическую базу для отказа от алии (репатриации), он легитимизировал жизнь в Америке и Европе не как временное недоразумение, а как необходимую форму существования до прихода Мессии. Это позволило построить процветающие общины, которые чувствуют себя духовно полноценными вне Израиля. В то же время, его учение служит постоянным напоминанием и вызовом для религиозного сионизма, заставляя последний искать ответы на сложные вопросы о соотношении государства и религии, прагматизма и мессианства. Фигура Сатмарского ребе остается гигантским монолитом консерватизма, напоминающим о том, что для значительной части еврейского народа понятие «Израиль» остается исключительно духовной категорией, не имеющей ничего общего с паспортами и границами современного государства.
Таким образом, позиция Сатмарского ребе — это не исторический курьез, а живая, действующая теологическая доктрина. Она опирается на страх перед подменой понятий, когда национализм заменяет веру, а государство заменяет Бога. Для Тейтельбаума сохранение «чистой веры» (эмуна пшута) без примеси современной политики было единственным способом гарантировать вечное существование еврейского народа. И хотя история пошла по пути, который он проклинал, сила и сплоченность его последователей доказывают, что его предупреждения и его видение иудаизма находят глубокий отклик в сердцах десятков тысяч людей, видящих в нем истинного пророка, не побоявшегося пойти против течения времени.
Данная статья носит информационный характер.